Я слишком долго был здесь. Наверно, мне пора прощаться, И все же я хотел остаться, Но, увы, мне пора...
Майк Науменко
Творчество Михаила Науменко оказало колоссальное влияние на российских рок-музыкантов. Он первым стал исполнять классический рок-н-ролл на русском языке, что ранее казалось невозможным как слушателям, так исполнителям. Песни Майка и по сей день не оставляют равнодушными тех, кто вырос на его творчестве, и тех, кто только открывает для себя его талант.
Майк Науменко родился 18 апреля 1955 года в Ленинграде.
Родители Майка были коренными ленинградцами. Отец – преподаватель технического вуза, мать – библиотечный работник. Главой семьи, главным воспитателем, и авторитетом для Майка была бабушка. Она была культурным и очень образованным человеком, очень любила детей, понимала их и всегда находила общий язык. Читать Майк научился в 5 лет. В детском саду, куда он стал ходить в 6 лет, он был по поручению воспитательницы постоянным чтецом.
К музыке до пятнадцати лет Майк был абсолютно равнодушен. В детстве он не пел, не участвовал в художественной самодеятельности и вообще терпеть не мог не каких публичных выступлений перед гостями или в школе. Магнитофон и гитару родители купили Мише к шестнадцатилетию - в 1971 году. Свою первую гитару, пусть не очень недорогую, он любил нежно и преданно. Играть на гитаре он учился самостоятельно. В учебе Майк проявил свойственные ему терпение, прилежание и настойчивость. Он долго не знал нотной грамоты, но всегда отказывался пойти в музыкальную школу. Майк почему-то считал это совершенно ненужным и даже вредным.
При этом Майк учился в школе с усиленным изучением английского языка. После окончания школы Майк вполне мог поступить на филологический факультет университета, однако, углубленное знания языка было использовано Михаилом в другом направлении. Он прочитал, перевел и законспектировал огромное количество литературы, связанной с рок-музыкой, и стал авторитетным специалистом в этом направлении.
Он слушал альбомы «Roling Stones», «The Beatles», «Jefferson Airplane», собирал западные статьи про «T.Rex», «Doors», D.Bowie. Под их влиянием Майк начал сочинять песни на английском языке и пробовал играть с различными составами.
После школы Майк поступил в инженерно-строительный институт. Он сдал вступительные экзамены вполне успешно, благополучно прошла и зимняя сессия. Учебу в институте Майк начал вполне успешно. Ему нравилась студенческая жизнь, менее строгий, чем в школе режим, стипендия. Но учился он без всякого интереса. С двумя академическими отпусками, под нажимом родителей он отучился четыре курса и бросил институт, когда ему оставалось до окончания всего полтора года. Сам Майк позже в интервью рассказывал: «Я начинал в 1973 году как басист. До 75-го играл в двух или трех группах, о которых и говорить не стоит. В 74-м познакомился с «Аквариумом». ...В июне 1978-го мы с Гребенщиковым записали совместный акустический альбом «Все братья – сестры». А, в общем, исполняю обязанности рок-н-ролльной шлюхи: играю, где придется, с кем придется и что придется…»
В начале 1977 года он недолго играл в «Союзе любителей музыки рок» Владимира Козлова. С 1977-го по 1979 годы периодически сотрудничал с «Аквариумом» в качестве приглашенного электрического гитариста, выступал под шуточным названием «Вокально-инструментальная группировка имени Чака Бери» с репертуаром из классического рок-н-ролла. Летом 1979 года он совершил турне по деревням Вологодской области в составе группы «Капитальный ремонт», что позже великолепно было описано в повести Вячеслава Зорина «Незамкнутый круг».
В середине 1978 года Майк вместе с лидером «Аквариума» Борисом Гребенщиковым записал акустический альбом «Все братья — сестры». Две гитары и губная гармошка записывались прямо на берегу Невы на микрофон старого магнитофона «Электроника 302». Половину песен пел Майк, половину - Гребенщиков. Качество записи было устрашающее.
Летом 1980 года в студии Ленинградского Большого Театра Кукол Майк записал свой первый сольный акустический альбом «Сладкая N и другие». Из записанных 32 песен в альбом вошли лишь 15. Альбом быстро разошелся по стране и Науменко стали называть «ленинградским Бобом Диланом».
Сама запись состоялась в студии Большого театра кукол благодаря главному режиссеру Виктору Сударушкину, рано ушедшему из жизни, - вспоминала старший техник-радист Алла Соловей, выполнявшая часть звукорежиссерской работы во время сессии «Сладкой N».
У Науменко еще не было собственной группы, и Майк пригласил на сессию гитариста Вячеслава Зорина из группы «Капитальный ремонт». Кое-что у них было отрепетировано заранее, а часть программы было решено записывать почти сразу. На нескольких композициях гитарному дуэту Майка Науменко и Вячеслава Зорина подыгрывал на гармошке Борис Гребенщиков.
Майк начинал запись немного робко, но увидев реакцию операторов и первых слушателей, успокоился и разошелся вовсю, - рассказывал Зорин. - После первой сессии, когда мы вышли на улицу, он сказал удивительно торжественным голосом: «Сегодняшний день прожит не зря».
Зорин вспоминал, что кроме нескольких композиций, в которых Майк накладывал сверху соло-гитару и изредка - бас, большинство песен было сыграно живьем, причем на каждую из них уходило не больше трех черновых дублей. «Майк хотел как лучше и боялся портить варианты, - говорил Зорин. - Он предполагал, что некоторые песни будут переделываться в другой раз».
От записанного в результате альбома веяло вдохновением и шестидесятыми. Медленный рок-н-ролл «Седьмое небо» соседствовал с ритм-энд-блюзам «Утро вдвоем» и магнетизмом «Пригородного блюза», в котором строчка «хочется курить, но не осталось папирос» казалась вытащенной из арсенала декадентской поэзии серебряного века. Исполняемая в бешеном темпе, эта композиция выглядела как открытая заявка на панк-рок. В то время «Пригородный блюз» воспринимался как призыв к вооруженному восстанию - не случайно спустя пару лет при литовке в рок-клубе вместо «я сижу в сортире и читаю Rolling Stone» оказалось «я сижу в квартире». Хорошо хоть, что цензоры с улицы Рубинштейна не тронули красивое, но подозрительное слово «папирос». Мало ли, что там могло быть внутри... Открывала альбом композиция «Если ты хочешь», фактически свинченная на генеральной репетиции открытия первого варианта рок-клуба в 79-м году. Эффектный речитатив и псевдо-битловский переход с мажора на минор и обратно на мажор окаймляли сформулированный итог жизненной философии деятеля ленинградской подпольной культуры: «И если хочешь, ты можешь застебать меня!»
Лекарство, изобретенное Майком, оказалось просто наркотиком. Стеб-таблетки от Майка ввели в искушение работать под андеграунд многих ребят, проживших по большей части в высотных сталинских домах и ни разу в жизни не видавших настоящих очередей и милицейских облав.
Первую сторону альбома закрывало сразу несколько блюзов. «Если будет дождь» - красивая, немного разорванная по ритму акустическая баллада, «Я возвращаюсь домой» - холостяцкий манифест, сопровождаемый торжественным боем аккордов, и наконец - супер-хит «Blues de Moscou», сыгранный при активном участии гитары Зорина и его же репликах: «Наливай!».
Любопытно, что на этом альбоме в композиции «Blues de Moscou» «барышни в столице пока еще не любят звезд панк-рока» - а не музыкантов , как это было в более поздних версиях, когда Майк со страшной силой стал открещиваться от опошлившегося панк-движения. Пока же Майк в гордом одиночестве толкал впереди себя тяжеленную телегу с припанкованным блюзом. «This is the blues» - анонсировал он на этой сессии очередной рок-н-ролл, называя блюзом все подряд, включая типичный рок и просто баллады. Говорят, он не очень любил корневую африканскую музыку, предпочитая слушать и выращивать белый блюз, хотя финал «Старых ран» и заканчивается реггийным гитарным соло из «I Shot The Sheriff».
Одним из основных хитов альбома стала композиция «Дрянь». Эту песню Майк писал в течение целого года и закончил только в 1979 году. Многие утверждали, что ее мелодическая линия один в один снята с «T.Rex», басовый ход взят у Моррисона, а текст напоминает вольный перевод Лу Рида и полузабытый боевик «Россиян» под названием «Гадость». В частности, Вячеслав Зорин вспоминал, что, сидя как-то вечером в гостях у Майка, он случайно услышал «Дрянь» на английском. Вячеслав, ты только ничего не подумай, - заволновался Майк. Чего уж тут думать! Майк и Боб, как самые англоязычные из ленинградских авторов, прекрасно знали западную рок-поэзию. Не обязательно было что-либо переводить полностью, если достаточно изучить поэтическую философию или ментальность западных рок-менестрелей и воспроизвести искомое применительно к советскому городскому фольклору или прерванным традициям серебряного века.
Та же «Дрянь» воспринималась впоследствии как гениальная импровизация и со временем стала классикой в репертуаре Майка и «Зоопарка». В начале 1990-х годов право на исполнение «Дряни» было получено от бывшей жены Майка группой «Крематорий», и почти в то же время «Дрянь» была записана Ольгой Першиной - соавтором «Двух трактористов» и боевой подругой «Аквариума» эпохи «Треугольника».
Майк никогда не маскировал источники своего вдохновения, называя Марка Болана и Лу Рида в числе любимых исполнителей. Не случайно также записанная во время сессии в театре кукол композиция «Страх в твоих глазах» напоминала одну из мелодий «T.Rex» с пластинки 1977 года «Dandy In The Underworld», а «Я люблю буги-вуги» с альбома «Белая полоса» в точности копировала «I Love To Boogie» с того же диска Болана - без указания авторства. Для сравнения отметим, что тот же Гребенщиков не постеснялся указать в отношении композиции «Сергей Ильич» из «Треугольника», что это песня для МБ.
Во время июньской сессии «Сладкой N» Майком было записано еще шестнадцать композиций, не вошедших в альбом и увидевших свет спустя полтора десятка лет на двойном компакт-диске «Сладкая N и другие». Среди этих архивных композиций есть немало любопытных - начиная от нескольких песен «Капитального ремонта» в исполнении Зорина, заканчивая квартирными хитами Майка времен «Все братья – сестры»: «Ода ванной комнате», «Женщина» и «Седьмая глава». Еще одна не вошедшая в альбом композиция посвящалась звукооператору Игорю Свердлову. Присутствовавший на сессии в театре кукол Андрей Тропилло утверждает, что большую часть «Сладкой N» записывал не Свердлов, а Алла Соловей - поскольку Игорь преимущественно занимался портвейным менеджментом и налаживанием алкогольных контактов. В принципе, об этом поет и Майк в своем посвящении Свердлову: «Допей портвейн - иди домой».
О самой полумифической «Сладкой N», которой посвящалось сразу несколько композиций и существование которой Майк упорно отрицал долгое время сам Майк рассказывал в интервью ленинградскому подпольному рок-журналу «Рокси» спустя несколько месяцев после записи альбома: «Сладкая N - потрясающая женщина, которую я безумно люблю, но при этом я не совсем уверен в том, что она существует в природе... Но, может быть, она и похожа на ту - на обложке». В реальности прообразом «Сладкой N» послужила ленинградская художница Татьяна Апраксина, с которой Майк познакомился в 1974 году. Интересная внешне, с притягательным внутренним миром и шармом сказочной колдуньи в исполнении Марины Влади, Татьяна была тогда основной музой Майка.
«Майк приходил ко мне в гости один или с кем-нибудь из друзей, скромно составляя маленькую свиту Аквариума, вспоминает Татьяна, чей артистический псевдоним был связан с тем, что большую часть жизни она прожила в Апраксином переулке. - Худенький, щуплый, с большим носом, с глазами, блестевшими добродушным любопытством, Майк готов был во всем участвовать и со всеми дружить. Ни одной из своих знаменитых песен он к тому времени еще не написал, хотя уже носил с собой аккуратную тетрадку, в которой закладывались основы будущих хитов. Он мог годами вынашивать одну песню, время от времени вписывая в тетрадку то слова, то фразу, прикидывая разные варианты - как бы составляя мозаику - и подвергая текст постепенной редактуре».
«Аквариум» приняли прекрасно. Однако звездой вечера стал Майк. Это было первое в его жизни выступление в большом зале. Он вышел в темных очках и гнусоватым голосом объявил, что рекомендует всем ленинградский «Беломор» и ром «Гавана-клаб». Затем завел «Сладкую N». Можно было предвидеть, что Майк сильно удивит зал, но спонтанность и сила реакции превзошла все ожидания…» - из «Рок в СССР» Артемия Троицкого.
Осенью 1980 года он собрал собственную группу, не без оглядки на «Аквариум», назвав ее «Зоопарком». Первыми были приглашены два музыканта студенческой группы «Прощай, Черный понедельник» Александр Храбунов (гитара) и Андрей Данилов (барабаны), а затем по рекомендации был приглашен басист Илья Куликов из группы «Маки». Группа начала репетировать в ноябре 1980 года, в следующем году была принята в рок-клуб, а весной был дан первый концерт с программой из песен Майка, вызвавший бурную, хотя и неоднозначную реакцию публики.
На протяжении трех лет «Зоопарк» регулярно выступал дома и выезжал в Москву, где Майк поначалу пользовался гораздо большим успехом, нежели в Ленинграде, был почему-то воспринят тамошней публикой как панк, несколько раз выступал в сопровождении музыкантов группы «ДК» и сделал концертный альбом «Blues de Moscou». В Питере за это время Науменко сыграл гитарное соло на дебютном концерте группы «Кино» в марте 1981 года.
В 1982 году Майк при помощи друзей записал альбом «LV» (55 - год рождения Майка). Альбом отличался музыкальным разнообразием и пародийной направленностью, и изобиловал посвящениями питерским музыкантам. В следующем году Майк записал на студии «АнТроп» альбом «Уездный город N», заглавную песню которого 14 минутную балладу, называют «энциклопедией нашей жизни». А альбом «Белая полоса» в 1984 году сделал имя Майка и его песни известными всей стране.
«Кстати, кроме непосредственно музыкальных пристрастий, Майк также причастен к созданию одного из старейших питерских рок-самиздатовских журналов – «Рокси». Одно время он совместно с БГ и другими состоял в редакции этого журнала. А чем же он еще занимался в жизни? Да, наверное, тем же чем и все тогдашние рокеры. Мы с Панкером пришли к Майку в то место, где он занимался творчеством, писал песни и ... работал по совместительству сторожем. Как положено в этом мире, похоже, всем художникам, писателям и музыкантам. Они сторожат. Только кого от кого - непонятно. Но они сторожат. А кто должен быть на страже, с другой стороны, как не писатель, не музыкант, не поэт? Майк там занимался, ко всему прочему, еще тем, что пил портвейн, встречался с друзьями и играл в преферанс. Он вообще был очень обаятельный человек…» - «О СашБаше, о Кинчеве, о себе, о жизни» писал Святослав Задерий.
В мае 1983 года, на 1-м фестивале рок-клуба, в составе «Зоопарка» появился пианист и певец Александр Донских. Хотя выступление «Зоопарка» оказалось неровным, и группа не стала лауреатом, сам Майк получил приз за «Последовательную разработку сатирической темы». Специальная номинация, инициатором создания которой был писатель-публицист Александр Житинский (Рок-Дилетант). Это описано в его книге «Путешествие Рок-Дилетанта». К следующей зиме оригинальный состав группы распался.
В марте 1984 года Науменко и Храбунов появились на сцене клуба в сопровождении ритм-секции «Аквариума»: Михаил Васильев (бас) и Петр Трощенков (барабаны). Васильев, который в ту пору фактически покинул «Аквариум», играл в «Зоопарке» до конца года, а Трощенкова в апреле сменил лучший барабанщик города Евгений Губерман.
В 1984 году «Зоопарк» записал альбом «Белая полоса», который в 1988 году фирма «Мелодия», урезав песни «Бедность» и «Вперед Боддисатва», выпустила в свет. В пластинку вошли «Страх в твоих глазах» и «Гопники», не «залитованные» в свое время Ленинградским рок-клубом.
- А вот есть мнение, что, типа «Зоопарк» с Майком продались там...
- Кому??
- Ну-у, «Мелодии», официозу...
- Во-первых, я могу честно сказать, что я пальцем о палец не ударил для того, чтобы эта пластинка вышла. Продаваться «Мелодии»? - так «Мелодия» вообще ничего не платит. Что же, все, у кого пластинки вышли - взяли все и продались, что ли? – Из интервью с Майком.
Выступление «Зоопарка» на 2-м Ленинградском рок-фестивале стало одним из его центральных событий, несмотря на начатую в то время Министерством культуры кампанию против самодеятельного рока, инспирированную провокационными статьями композитора Александра Морозова в «Комсомольской правде» и В.Власова в ленинградской «Смене». Группа получила приз зрительских симпатий, и специальный приз, учрежденный Оптическим институтом. А лауреатом стала группа «Секрет», исполнившая на фестивале песню Майка «Мажорный рок-н-ролл» и не скрывавшая своего восхищения его музыкой.
Летом 1984 года Андрей Тропилло записал, как оказалось впоследствии, последний студийный альбом группы «Белая Полоса». В ноябре 1984 года Майк и Храбунов сыграли один концерт и «Зоопарк» пропал на девять месяцев. Лишь в августе 1985 года поиски подходящих музыкантов временно завершились, и на сцену вышел новый «Зоопарк», включавший Сергея Тессюля и Валерия Кирилова.
Следующей весной «Зоопарк» вновь удивил многих, появившись на сцене 4-го рок-фестиваля в сопровождении эффектного вокального трио (Донских, Наталья Шишкина и Галина Скигина) и клавишника Андрея Муратова. Шикарные аранжировки, легкая театрализация, стилизованный под манеру ду-уоп вокал - старые поклонники «Зоопарка» были раздосадованы, новые - заинтригованы, а жюри - очаровано, вследствие чего группа впервые получила лауреатское звание. Эта версия просуществовала год, сделала ряд разрозненных записей для радио и распалась в мае 1987 года.
В сентябре 1987 года «Зоопарк» выступил на Всесоюзном рок-фестивале в Подольске, много гастролировал по стране — на каком-то этапе он был самой концертирующей группой рок-клуба, а возможно, и всей страны. В 1988 году Тропилло выпустил на пластинке слегка урезанную версию альбома «Белая полоса». В апреле того же года Муратов ушел в «ДДТ», и «Зоопарк» вернулся к составу квартета, хотя активность группы с этого момента начала резко снижаться. Осенью 1988 года с ними репетировал, но так и не присоединился экс-гитарист «Мифов» Александр Новиков.
За 1988-90-й годы Майк исколесил всю Россию, и, несмотря на то, что группа давно не меняла свой репертуар, практически везде на его концертах был полный зал. Как писала в то время пресса, «Зоопарк» стал чемпионом ленинградского рок-клуба по количеству концертов в год, обогнав даже «Аквариум» и «Кино».
В 1988-ом «Зоопарк» записал свой последний альбом «Музыка для фильма». В одной из песен этого альбома «Выстрелы» есть слова: «Ну а будет ли завтра, новый день, опять?» Вероятно, Майк и сам не верил в «новый день» для себя.
В начале 1990 года режиссер Александр Киселев снял на Ленинградской студии документальных фильмов посвященную «Зоопарку» ленту «Буги-вуги каждый день», для которой группа записала несколько своих ранее не издававшихся номеров, позднее вошедших в альбом «Музыка к фильму». Спад широкого интереса к рок-н-роллу, а с ним и гастрольной активности, плюс нараставшие проблемы практически вывели «Зоопарк» из игры: попытка Андрея Тропило, летом 1989 года избранного директором Ленинградской студии грамзаписи, привести группу в студию так не увенчалась успехом.
С «Зоопарком» вновь расстался Куликов, а басистом стал Наиль Кадыров. 14 марта 1991 года Майк Науменко в последний раз появился на сцене, исполнив в сопровождении «Аквариума» свой «Пригородный блюз» на фестивале, посвященном 10-летию Ленинградского рок-клуба.
Умер Майк 27 августа 1991 года в Ленинграде, в своей комнате в коммуналке на улице Разъезжей. Врачи зафиксировали смерть от кровоизлияния в мозг. Он не дожил всего двух месяцев до 10-летия группы. Жизнь Майка оборвалась трагически. Вернувшись домой с вечеринки после проводов за границу одного из музыкантов группы, он упал в своей коммунальной квартире, был дотащен соседом до кровати, до утра лежал без движения. Затем приехавшие родственники вызвали «скорую помощь», которая констатировала самую несовместимую с жизнью из всех травм - перелом основания черепа. В таких случаях медики даже при осмотре не шевелят больного, ибо и легкого шевеления достаточно, чтобы наступила смерть. Майк до конца был в сознании, и вел себя очень мужественно.
«Майк был фантазер, вообще - добрейший человек. Того, что с ним случилось, я до сих пор не понимаю. Обстоятельства его смерти так и остаются во многом загадочными. С Цоем, по крайней мере, все понятно - если не по сути, то по форме - как все случилось. У Майка все было почти так же, как с Жорой Ордановским. Тот, как известно, просто исчез, не оставив никаких следов» - Отрывок из «Интервью с Майком (last Rock`n`roller)» в DBP.
И мы не любим их. Все ездят на метро, Ну а мы не из таких. Ага, мы берем мотор, Хотя в кармане голяк, И мы киряем свой портвейн, Мы пьем чужой коньяк. Я не люблю Таганку, Ненавижу Арбат. Еще по одной, И пора назад. Здесь нас никто не любит, И не зовет на флэт, Не выставляет пиво, Не готовит нам обед. Мы всем поддерживаем кайф, Нам кайф ломают кругом, В Сокольниках и в центре Один крутой облом. Здесь холодно и гадко, Здесь вовсе не в умат. Еще по одной, И пора назад. И барышни в полисе Не выполнят на нас, Они не любят звезд панк-рока, И тут сплошной отказ. Меня динамит телеграф, Не выдавая перевод. Мне некуда укрыться, Когда болит живот. Из порванной штанины Глядит мой голый зад. Еще по одной, И пора назад. Нам стремно в магазинах, Там все не как у нас, Там не достать портвейн, В продаже только квас. Народ там озверевший, Он бьет друг другу фейс. Никто не слышал "Stranglers", А в моде только "Space". От этой всей достачи Так и тянет на мат. Еще по одной, И пора назад.
Майк Науменко
МАЙК О МАЙКЕ.
ЗООПАРК
Журнал "Зеркало" весьма туманно намекнул мне на то, что очередной номер его выйдет в свет со статьей о нас. На тот случай, если редакция не отказалась от этого достойного намерения, посетив наш концерт, я присылаю ей эти записи.
Я только что вернулся из Москвы домой в Петербург, сейчас ночь, половина второго, я сижу на кухне, курю любимый "Беломор" и пытаюсь более или менее связно и внятно изложить на бумаге свои мысли о нашей группе.
Для начала: сам факт существования "Зоопарка" меня глубоко удивляет. Мне до сих пор неясно, каким образом мне удалось заманить трех человек в подобное заведомо безнадежное предприятие, но пока /тьфу-тьфу-тьфу/ все складывается лучше, чем могло быть.
Я люблю группу "Зоопарк" за то, что многие ее не любят. Есть люди, которые нас буквально ненавидят. Я очень им за это обязан. Есть люди, которые считают нас одной из лучших /по крайней мере, в Ленинграде/ групп. Им я, наверное, обязан тоже.
Играем мы нарочито грязный рок-н-ролл, не заботясь чрезмерно о чистоте звучания, о ладе и тому подобное. Главное - это общий кайф, интенсивность звука, энергия, вибрация. Многие считают, что все должно быть чистенько, прилизано и красивенько /петербургские группы "Зеркало", "Пикник", например/. Я придерживаюсь другого мнения. По-моему, главное - это чтобы публике не было скучно. В конечном итоге, все мы играем для /и на нее/.
История "Зоопарка" кратка. Мне всегда хотелось сделать программу, состоящую из моих песен, причем сделать ее в электричестве. Довольно долго это по разным причинам не удавалось. В конце концов, все случилось так:
Однажды /осенью 1980 г./, когда я кирял в гостях у своего приятеля Иши /замечательнейший человек, соавтор песни "Московский блюз", к нему домой приехал его школьный приятель Илья Куликов, который оказался басистом. Мы понравились друг другу /мы оба овны/ и, стоя на балконе и распивая очередную бутылку рома с пепси-колой /мой любимый напиток/, решили попробовать поиграть вместе. Удивительно то, что утром мы об этом вспомнили. Попробовали. Понравилось.
Дело оставалось за барабанщиком и вторым гитаристом. Искали мы их довольно долго. Перепробовали несколько кандидатур, которые при ближайшем рассмотрении оказывались или хорошими людьми, но ни к черту не годными музыкантами, или наоборот. Наконец, басист/перкуссионист "Аквариума" Михаил Васильев порекомендовал мне некоего барабанщика, с которым он играл в армии.
Барабанщиком этим оказался Андрей Данилов. Играл он в составе малоизвестной группы "Прощай, черный понедельник" /помните Воннегурта?/. Это был традиционный состав - гитара, бас и барабаны, - и играли мы все, что не лень, начиная с "Дип Пёрпл" и кончая "Б-52". Были у нас и свои номера, которые лично мне не понравились, но многие отзывались об этом составе весьма положительно.
Я поговорил с Андреем и Шурой /лидер-гитаристом/, и мы -эх, да заиграли вместе. Для начала мы не смогли придумать ничего умнее, как сесть "на точку" за город и играть на танцах. Место было весьма специальное: совхоз. Люди еще более специальные: подавай им "Бони М." и "Машину времени". Но платили нам мало, и играли мы в этой связи то, что хотелось нам, а не им, а именно, классические рок-н-роллы /Чака Берри, Карла Перкинса, Лэрри Уильямса и т.п./ и классику 60-70-х /Стоунз, Боуи, Ти Рэкс и др./. Правда, в коммерческих целях, чтобы не побили, пришлось исполнять им что-то`"За Одессу"-и пресловутый "Поворот", но последний мы играли, чтобы не было совсем тошно, в стиле "рэггей".
Работали мы там месяца три /с февраля по апрель сего года/, но, в конце концов, пришли к выводу, что овчинка выделки не стоит /платят мало, ездить далеко/, уволились и засели за свои номера.
Отрепетировали кусок программы, в мае прошли официальное прослушивание, залитовали часть песен /худшую/ и получили разрешение на концертную /правда, непрофессиональную/ деятельность.
Сейчас играем концерты /реже, чем хотелось бы/, репетируем /реже, чем хотелось бы/, валяем дурака /больше и чаще, чем хотелось бы/, и на что-то надеемся, правда на что, не знаем сами.
Немного подробнее о музыкантах "Зоопарка"...
Лидер-гитарист - АЛЕКСАНДР ХРАБУНОВ /Весы, Кабан/. Всю жизнь играл в составах без ритм-гитары и поэтому любит "пильтьё" помногу. Сначала мне это не нравилось, но потом я понял, что в этом есть свои кайфы, и сейчас с трудом могу представить, как бы мы звучали с другим гитаристом. Шурина гитара придает моим довольно легким песням уместную тяжесть. Шура очень тихий и спокойный человек, но несколько раз в год напивается сверх меры, становится абсолютно неуправляемым, начинает пытаться набить всем морду и прихватить всех барышень в радиусе трех километров /ни то, ни другое обычно не получается/. На сцене он преступно скромен. Бегать, прыгать и вставать в красивые позы отказывается напрочь, ссылаясь на занятость своими педалями. Я не теряю надежды на его перевоспитание.
У меня есть подозрение, что моя музыка ему глубоко безразлична. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь.
Барабанщик - АНДРЕЙ ДАНИЛОВ /Дева, Обезьяна/. Жуткий бабник. У него физическая куча дам, которая к тому же непрерывно растет. Основной недостаток его заключается в том, что в нетрезвом виде он решительно отказывается держать ритм и забывает все свои достаточно хорошо отрепетированные барабанные партии. Мы постоянно пытаемся не давать ему алкоголь перед концертами, но удается это, увы, далеко не всегда. Андрюша любит всякую музыку, и на данном этапе хочет играть "новую волну". Занимается фотографией.
Бас-гитарист - ИЛЬЯ КУЛИКОВ /Овен, Крыса/. Несмотря на сравнительную юность, имеет солидный музыкальный опыт. Играл везде, начиная с Ленконцерта, продолжая цирком /?!/ и кончая разнообразными рок-группами /я слышал только последнюю, она называется "Маки" и была хороша/. Я считаю Илью превосходным басистом, у него колоссальное чувство ритма и гармонии и весьма незаурядный вкус. Он пишет песни, которые, я надеюсь, мы когда-нибудь будем играть. Любит Моррисона, Дэвида Боуи и многое другое. У Ильи есть кое-какие черты, которые мне иногда не по душе, но, что делать, в ком их нет.
Наконец, дело дошло до меня. Я - МИХАИЛ, "МАЙК" НАУМЕНКО, /Овен, Коза/ играю в группе на гитаре, пою и пишу /пока/ все песни.
О себе придется писать подробнее. За гитару взялся сравнительно поздно, лет в 15, естественно, под влиянием БИТЛЗ. Тут же начал писать песни, причем, по молодости лет, на английском языке - я знаю его не так уж плохо. Играл во множестве дряннейших составов, причем играть приходилось полный бред: от "Машины времени" до "Генезис" и все, что посередине. В 1975 г. довольно близко познакомился с "Аквариумом" и под благотворным влиянием Гребенщикова стал писать тексты на родном языке. Некоторое время играл с "Аквариумом" электрическую рок-н-ролльную программу в качестве лидер-ритм гитариста. Мы лихо одевались и накладывали на лица килограммы грима, губной помады, теней и т.д. Это был кондовый, правда, несколько запоздалый глэм-рок.
Летом 1978 г. мы с Гребенщиковым, сидя на берегу Невы, записали на пленку ряд наших акустических песен и выпустили "альбом" под названием "Все братья-сестры". Качество записи было устрашающе, но это были хорошие времена.
В 1980 г. опять-таки летом я записал /спьяну и сдуру/ уже совсем сольный акустический "альбом" "Сладкая Н. и другие". В записи мне помогали все тот же Борис Гребенщиков и Вячеслав Зорин, гитарист весьма специальной группы "Капитальный ремонт", с которой в 1979 г. мы гастролировали по Вологодской области. Запись получилась хотя и хорошей по качеству /писались, наконец, в студии/, но на удивление занудной /но многим она нравится/. Впрочем, там есть, как мне кажется, хорошие песни.
Осенью и зимой 1980 г. я вместе с "Аквариумом" несколько раз приезжал в Москву и играл /и пел/ в качестве "сольного автора". Принимали меня неплохо, и я почти полюбил столицу, к которой раньше относился весьма скептически. К тому же у меня появился ряд очень приятных знакомств, которые я очень ценю, в их числе чудесная группа "Последний Шанс". Я отношусь к ней очень нежно.
В 1981 г. Начался "Зоопарк", о котором я написал все, что смог. Кроме того, в этом году я начал толстеть и катастрофически тупеть.
Передаю все права на перепечатку с любыми изменениями и сокращениями журналу "Зеркало".
Р.S. К статье. На концерте к нам пришла записка, в которой любознательные слушатели интересовались, почему мы играем песни из репертуара группы "Аквариум". Думаю, что нужно разъяснить ситуацию. Мы НЕ играем чужих композиций. Все песни, которые мы исполняли на концерте в МИФИ, были написаны мной. А Гребенщикова за то, что он не объявляет автора "Пригородного блюза", я еще затаскаю по судам!
С уважением, Mike
От редакции: БГ ни в чем не виноват, произошла ошибка: он назвал автора "ПБ", но автор записки был, видимо, чем-то занят и не расслышал.
МОЯ АНКЕТА /не знаю, зачем и кому она нужна, но тем не менее/.
НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ: Михаил В. Науменко
СЦЕНИЧЕСКОЕ ИМЯ: Майк
ДАТА РОЖДЕНИЯ: 18.04.55 года
РОСТ: 1,73 /или что-то около/
ВЕС: не знаю
ЦВЕТ ГЛАЗ: карие
ЦВЕТ ВОЛОС: шатен
ХОББИ: собирание материалов о Марке Болане и Д.Боуи
ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ: ей-Богу, не помню
КРУПНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: пока не было
НЕПРИЯТНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: работа в ресторанном оркестре на Кавказе
ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ: очень темно-синий
НАПИТОК: ром, красные сухие вина
ЕДА: не знаю
ГРУППА: /отечественная/ - АКВАРИУМ
/зарубежная/ - РОЛЛИНГ СТОУНЗ
СОЛЬНЫЙ АРТИСТ: Марк Болан
УВЛЕЧЕНИЯ: чтение западной музыкальной прессы и отечественных детективов 40-50-х годов, сдача пустых бутылок, валяние дурака, общение с рок-музыкантами посредством сухого вина.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ: играть и записывать ту музыку, которая мне нравится.
О Майке Науменко была подготовлена телевизионная передача.
Интервью корреспондента «Газеты» Александра Зайцева с товарищем Майка и менеджером группы «Зоопарк» Всеволодом Грачом.
- Как вы познакомились с Майком?
- Я даже не помню, когда я первый раз видел Майка. Я знал практически всех музыкантов, в том числе и группы 1960-х, которые играли «фирму». Мы, видимо, пересекались году в 1975-1977-м. Мы потом вспоминали это, когда уже скорешились довольно сильно. Потом так получилось, что я немного отъехал от этой тусовки. Жена у меня работает в Консерватории, и туда устроились работать монтировщиками Дюша Романов, Джордж Гуницкий и Рыба. А я с ними что-то года полтора не общался, так получилось. Они подружились, пришли к нам в гости, мы попили винца и с Рыбой поехали к Майку на работу опохмеляться вдумчиво. Ну и потом это уже все покатило, поскольку нам с Майком было друг с другом интересно. К тому же мы оба были любителями кроссвордов, даже можно сказать - профессионалами. Он выписывал «Вечерку», а я - «Смену». Я к нему приходил, давал свою «Смену» - в кроссворде было два-три слова недобито, а он мне - свою «Вечерку». И вот такой диалог: «Майк, ну интеллигентный человек должен вообще-то знать, что такое топинамбур!» А он все знал про самолеты, просто на звук мог их определять. И он говорит: «Ну а турбодвигатель «Ила» такого-то - это вообще каждый должен знать!» Я к нему частенько заходил на работу выпить винца, да много кто к нему заходил поговорить о том о сем. Он мне рассказывал кучу всяких баек о любимых музыкантах, потому что постоянно читал `NME`, `Melody Maker` и владел английским хорошо.
- А когда вы стали официальным менеджером «Зоопарка»?
- С 1986 года, когда группа получила тарификацию. Потом у нас сразу были концерты в СКК, причем в такой солянке с эстрадниками. А тогда было модно такие солянки заряжать и какого-нибудь рок-н-ролльщика кондового пригласить, чтобы зал собрать и всю эту шнягу кормить. Тогда первый раз разрешили танцевать в зале, а все концерты шли при аншлагах. У нас было две баллады в программе. Я говорю: «Майк, баллады убираем, играем только рок-н-ролл». И тысяч пять к сцене ломанулось!
- В те времена, во второй половине 1980-х, «Зоопарк» ведь гастролировал очень активно?
- Да, хотя были проблемы. Не было новой программы, не было нового альбома, и мы съехали со стадионов на «тысячники» и «двухтысячники». Но тем не менее Союз мы объездили от Петропавловска-Камчатского до Калининграда и от Мурманска до юга России. Больших городов, в которых мы не были, я что-то и не припомню. Первые концерты были в «Юбилейном», дали восемь аншлагов. Играли, помню, со «Звуками Му». Комиссия сидела дурацкая. Поскольку не было должности менеджера, я тоже числился артистом - вышел с гитарой на сцену, взял пару аккордов. Просто я во время гастрольных дел вел концерты, потому что мы были единственная группа, которая выступала с перерывом. «Алиса», «Аквариум» играли нон-стоп, а мы - с перерывчиком. Там в среднем час-десять, час-двадцать концерт длился. «Зоопарк» играл два отделения музыки, между ними - перерыв. В то время было мало информации, и поэтому в любом городе типа Сыктывкара или той же Казани, когда народ спрашивал «а что сейчас делает Гребенщиков?» или «а что делает Рикошет?», я с удовольствием эту информацию заполнял. В Казани в 1988-м мы с Валерой Кирилловым нарвались на гопников, но, когда они узнали, что мы из «Зоопарка», они сказали: «Да, слушай, я тебя вчера на сцене видел!», поймали нам такси, запугали водителя: «Если денег с них возьмешь, найдем!».
- А как гопники, интересно, реагировали на песню «Гопники»?
- Постоянно приходили записки такого рода: «Просьба сыграть песню «Гопники». И, допустим, подпись: «Тюменские гопники»... Почти каждые выходные мы где-то выступали. Тогда появились деньги более-менее приличные. Какое было у звезды подпольного рока преимущество в жизни? Выпить на халяву. Не все же такие удары держат. Я видел Майка за месяц до смерти. Мы слегка поссорились перед этим - на этой же почве, - я позвонил ему: «Майкуша, ну что ты, как?». Заехал к нему. А он получил тогда приличные деньги за `LV`, который был издан на виниле не то в Харькове, не то в Киеве, и бухал. Говорит: «От меня Наташка ушла». Я говорю: «Ну который раз уже». А он говорит: «Нет, тут все серьезно. С рукой вот беда». Я ему говорю: «Так надо не бухать, а идти в больницу». А он был такой человек - ненавидел что-нибудь просить. Приезжали, например, америкосы - та же Джоанна, другие. Они привозили гитары и все такое. И все подмажоривали, потому что откуда у музыкантов были деньги на хорошие гитары? Я Майку говорю: «Приехал какой-то рок-н-ролльный чел из Америки, привез гитару акустическую. Я знаю, что она для тебя. Посмотри, на чем ты играешь квартирники! Но для этого надо встать, дойти до рок-клуба, получить гитару. Я не могу ее за тебя получить». «Ну да», - отвечает. Я отвлекся минут на двадцать. Прихожу, а он специально, чтобы не идти и не унижаться - как ему казалось, уже неподъемный. Он как человек интеллигентный не мог сказать: «Нет, пошли они со своими подачками». В принципе, он мог быть жестким. Иногда он мог что-то тихо сказать, если хотел кого-то обидеть, но это было круче, чем на х... послать. Так и остался без гитары.
- А почему, как вы думаете, Майк практически перестал писать в это время новые песни?
- Я недавно перечитывал книгу о Майке - там есть разные версии. А ведь я же с ним прожил бок о бок все это время. Тема Троицкий говорит, что люди разные. Из Гребенщикова песни выскакивают как естественные надобности. Или Юрка Шевчук: вот прошло два года, пора написать альбом. Он собирается специально, едет в деревню и там сидит и творит. Майк, если у него не писались песни, не вымучивал их из себя. Я считаю, что последний сильный номер, который он написал, - это «Выстрелы». Это такой реквием по самому себе, это 1987 год.
Я ему говорил: «Миша, нужна новая программа», а он говорил: «Все будет». Но я видел, что не будет, увы. Может быть, человек уже сказал все, что хотел сказать. Майк - это единственный человек, который написал стандарты на русском языке. Потому что у нас не принято петь чужие песни, но, начиная еще с «Секрета», у нас ни одной команды нет, которая не пела бы его песни. От «Аквариума» до появившихся уже после его смерти «Кирпичей». Он Боб Дилан и Чак Берри в одном лице. Троицкому не нравились все эти рок-н-роллы, буги-вуги, он больше любил баллады, а мне, наоборот, они страшно нравятся, потому что так, как «Зоопарк», рок-н-ролл у нас до сих пор никто играть не умеет. Майк сам всегда говорил такую фразу: «Пусть народ танцует, это очень даже в кайф. Нам нравится, когда под нас танцуют». Песенки дурашливые - буги-вуги, твист и все такое. Но написать такую песню так, чтобы это не выглядело идиотизмом, иногда труднее, чем написать серьезный текст.
- Майк действительно был таким уж домоседом?
- Последние лет десять он даже на гастролях никуда особо не выходил. Я, как бывший экскурсовод и музейщик, старался что-то успеть посмотреть, погулять - а Майкуша... Выезд на природу ему был вообще по барабану, он был совершенно урбанистический человек. У нас была одна длинная гастроль - Дальний Восток, Сибирь. И я так построил, что было три дня отдыха во Владивостоке: город шикарный. Мы договорились, что нас отвезут на остров Попов в океан на три дня. Майк не поехал: `Ну чего там - остров, зачем мне эта рыбалка`. И вот они с Илюшей Маркеловым остались в гостинице, запаслись алкоголем - у них это называлось автономное плавание, - и сидели каждый в своем номере: шампанское, водочка, всякая корейская еда. Идти из номера в номер уже в лом, и вот они по телефону созванивались. «Что сейчас будем пить? Шампанское?» - «Давай шампанское».
- А чья была идея снять фильм «Буги-вуги каждый день»?
- Я в этом никак не участвовал. Там хорошая была идея, и он сам по себе такой «зоопарковский» - без понтов, без говна всего этого. Там одна неудачная шутка, которая сначала смотрелась весело, как у Джармуша, - когда Майк висит в петле. Я в мистику не верю, и Майк был человек неверующий, просто атеист. Но вот довиселся, через полгода - бабах! - и все.
- О смерти Майка. Я встречал такую версию, что он умер не из-за падения в квартире, а был избит на улице.
- У него было давление, и с рукой все эти проблемы - она немела. Я у ребят специально спрашивал: «Сколько вы выпили в тот день?» Я точно выяснил, что выпили они на всех три банки пива - советского, баночного, из ларька. Для «Зоопарка» это вообще ноль. Ему сплохело, он упал и головой ударился о табуретку - перелом основания черепа. Это был несчастный случай.
Майк Науменко был похоронен на Волковском кладбище в Ленинграде.
О Майке Науменко была подготовлена телевизионная передача из цикла «Как уходили кумиры».
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.mikenaumenko.ru Материалы сайта www.gzt.ru
